Подземная Канцелярия - Страница 45

– Клавдия Ивановна я, а никакая не мадам, – сказала Клавдия Ивановна. – Я, если хотите, мадемуазель.

– Извините, – сказал Компостер. – Так вот, Клавдия Ивановна, я чего хочу спросить: вы соседа своего Алексея хорошо знаете?

– Этого-то? – Она презрительно кивнула в сторону Лешиной двери. – Сорванец тот еще. Натворил он чего или что?

– Пока нет, – сказал Компостер. – Но может. Он может совершить крупную ошибку, о которой потом будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

Насчет ошибок, о которых потом долго жалеют, у Леши было собственное мнение, и с мнением Компостера оно вряд ли совпадало.

– О как, – сказала Клавдия Ивановна. – А вы сами-то откуда будете?

– Из военкомата, – отрубил Компостер.

– О как, – повторила Клавдия Ивановна, но в голосе ее заметно прибавилось дружелюбия. – Вы что же, забрать его пришли? А я вас на пороге держу! Да вы проходите, проходите, гости дорогие!

– Мы здесь постоим, – сказал Компостер. – И в армию не забирают, а призывают, между прочим. Вы случайно не знаете, дома он или, может, вышел куда-нибудь?

– А куда ему выходить? – изумилась Клавдия Ивановна. – Из института поперли его, а для дискотеки ихней рано совсем. Дома он, дома.

Вообще старушки являются кладезем самой разнообразной информации. Иностранные шпионы, вербуя агентов, делают ставки совсем не на тех людей. Вместо того чтобы пытаться за бешеные деньги купить кого-нибудь из ученых или чиновников, им стоит потратиться лишь на пачку чая и коробку шоколадных конфет, напроситься в гости к какой-нибудь старушке, выдав себя за работника собеса, и завести разговор о погоде. И через сорок минут выяснится, что у старушки есть подруга, чья знакомая работает уборщицей в засекреченном институте ядерной геологии и в курсе всех последних разработок в этой области.

– А мы чего-то звоним, а никто не открывает, – простодушно сказал Компостер.

– Давайте я попробую, – сказала Клавдия Ивановна. С резвостью, наводящей на мысль о чудотворном избавлении от ревматизма, старушка проковыляла до Лешиной двери, нажала на звонок и проговорила неестественно добрым голосом, о существовании которого Леша даже не подозревал: – Алешенька, внучок, открой дверь, пожалуйста, это я, соседка твоя, баба Клава. Я тут варенье собралась варить, а у меня соль кончилась. Будь хорошим мальчиком, насыпь хоть полгорсточки.

Такого коварства от старушки Леша не ожидал. Компостер же, повидавший на своем веку и не такое вероломство, стоял с совершенно невозмутимым лицом, участковый за его спиной сложился пополам и пытался замаскировать истерический смех взрывами истерического кашля. Как мы уже упоминали выше, с маскировкой у милиционера было туго.

– А соль в варенье зачем? – спросил Компостер.

– Для достоверности, – сказала старушка. – Алешенька!

– Здесь я. – Выдержать такое более минуты Леша бы не смог, и прекрасно это понимал. Военком и мент – это одно, но эта баба-яга… – Уберите старушку.

– Спасибо, Клавдия Ивановна, – сказал Компостер. – Дальше мы сами.

Военком понимал, что выиграл только первый бой. Между ним и призывником по-прежнему находилась обычная для московских домов тяжелая металлическая дверь с деревянной облицовкой. Враг имел неосторожность обнаружить свое присутствие, но до полного разгрома далеко.

– А я что? – спросила Клавдия Ивановна. – Я могу и дальше.

– Спасибо, – еще раз сказал Компостер.

– Как знаете, – неодобрительно сказала старушка и скрылась в своей квартире.

Впрочем, Леша готов был биться об заклад, что дальше смотрового глазка она не уйдет.

– Алексей, – сказал Компостер, – открой дверь.

– Зачем? – спросил Леша, понимая глупость подобного вопроса.

– Надо, – сказал Компостер.

– Кому надо? – спросил Леша.

– Большей частью тебе, – сказал Компостер.

– Сомневаюсь, – сказал Леша.

– Зря, – сказал Компостер. – Поначалу все сомневаются, но потом они убеждаются в моей правоте.

– Я пока не убежден, – сказал Леша.

Наступила тридцатисекундная пауза. Стороны обдумывали свои следующие шаги.

– Алексей, – убежденно сказал Компостер, – каждый сознательный россиянин должен отдать священный долг Родине, которая родила, воспитывала и обучала его.

– Меня мама родила и воспитывала, – сказал Леша.

– Ересь, – сказал Компостер. – Родина-мать зовет.

– Не слышу, – сказал Леша.

– Открой дверь и услышишь, – сказал Компостер. Это была угроза.

– Я вас не знаю, – сказал Леша. – А меня с детства учили дверей незнакомым людям не открывать. А вдруг вы не военный, а бандит или террорист чеченский?

– Глупости, – сказал Компостер. – Хочешь, я тебе удостоверение покажу?

– А оно поддельное, – сказал Леша.

– Разумно. – сказал Компостер. – Но своего участкового ты в лицо-то должен знать, а?

– Должен, – неохотно признал Леша. – Но, с другой стороны, вы могли его обмануть.

– Я нашего военкома двадцать лет знаю, – сказал участковый и сразу потерял львиную долю Лешиных симпатий. – Он и меня в свое время убедил пойти служить.

– Все равно не открою, – сказал Леша.

– Почему? – спросил участковый.

– Разве ты не хочешь отдать священный долг? – спросил Компостер.

– Не хочу, – сказал Леша. – Меня с детства пичкали всякой ахинеей о дедушке Ленине и прочем таком, а потом оказалось, что все это чушь. Почему я оказался что-то должен стране, которая меня с младенчества обманывала?

– Идеология тут ни при чем. – На Компостера подобная демагогия никакого впечатления не произвела. За тридцать лет работы на этой должности он наслушался и не такого. – Речь идет о твоей стране. Страну не выбирают.